--> Симаррон

От реки он мчался как ошпаренный. Не зря, ой не зря он наведался к могучему Симаррону, теперь хоть будет знать не только дорогу туда, но и много ещё сокровенных тайн. Тетрарх до этого был свято уверен, что большая часть диких лошадей, именуемых мустангами, не осмеливается выходить за границы своих территорий где-то на западе, и уж тем более он не мог помыслить, что эти животные, лишённые всякой над ними опеки человека, способны мыслить... но да это Тетрарха не касалось. В последний год он предпочитал не задумываться лишний раз, а не то воспоминания приведу обратно - в родные туркменские степи, и душа, как много месяцев назад, начнёт рваться на части от тоски.
Но а пока жеребец наблюдал, как мимо проплывают пейзажи, неискушённому глазу показавшиеся однообразными и унылыми: каменистая пустыня, трещит и крошится под копытами песчаник, стегают по бокам высокие, в конский рост, травы, а над головой застыло жаркое белое солнце. Тетрарху не привыкать, он эту землю любил как и ту, прошлую, которая весной покрывалась маками.
...заметили его на подходах к лагерю. Тяжёлые деревянные двери были закрыты, а на башнях дежурили стрелки в голубых униформах. Как-то раз один заезжий журналист пошутил, что бравой американской армии с такой формой на флот бы служить, а не в пустыню. И то верно: какой кретин наденет синий цвет? Но надевали. И сейчас пара всадников именно такого цвета мчалась навстречу Тетрарху. Его узнали; пустили коней неторопливым шагом, на ходу разматывая верёвки. Жеребец примерно знал, что сейчас творилось в их бритых головах: если ахалтекинский конь рванёт прочь, то его не догонит ни одна кляча. Поэтому лассо ему на шею, конечно же, накинули, но больше для виду. Татрарх и сам шёл за ними, спокойно и бесстрастно.
Обычно тихий лагерь встретил его суетой. На жеребца замахнулись было перчаткой: нечего, мол, гулять, но не ударили - по словам одного из офицеров, сейчас каждый конь нужен.